*6 мужчин укутанных с ног до головы в чёрные дежды, что даже не видно глаз, схватили валяющуюся на полу Эйри и вынесли, не дав ей даже время ойкнуть или пикнуть., не дав кому-либо возможности отреагировать, они скрылись со своей ношей в неизвестном направлении*

*Вдалеке послышалась звуки прекрасной, похожей на восточную, музыки. Она всё приближалась и приближалась. Зачаровывая своей стройной, неторопливо-тягучей мелодией, вводя в состояние спокойствия, умиротворения и даже некоторой апатии. Но вот резко распахнулась дверь, как будто от сильного порыва ветра. Распахнулась широко, обе двери аж стукнулись о стенку, давая пройти небольшому шествию. Сначала вошло шесть музыкантов, богато разодетых в пёстрые шелка и золото. Именно они рождали столь чарующие звуки, которые теперь наполнили всё помещение. Двенадцать молодых, статных, бронзовых от загара юношей в египетских одеждах рабов (белые набедренные повязки в виде юбок) несли на своих мощных плечах шикарные, украшенные золотом, самоцветами и шелками носилки с пологом, в которых можно было различить силуэт прекрасной, статной женщины, под просвечивающимся пологом из шёлка можно было подумать, что она  обнажена. Замыкали шествие четыре танцовщицы в арабских одеждах для танца, трое мужчин в нарядах шутов и два гладиатора, которые вели за собой на цепи огромного, белоснежного уссурийского тигра. Музыканты, не прерывая музыки заняли неприметные позиции вдоль стен. Шуты и танцовщицы расчищали место для богатых носилок в центре помещения и зажигали свечи и курительные палочки (воздух наполнился сладковато-терпкими запахами Востока и Египта), наконец, двенадцать юношей поставили свою бесценную ношу в центр помещения. Полог раздвинулся и показалась прелестная фигура женщины, облачённая в полупрозрачный золотисто-серебристый хитон. Её волосы, подобно расплавленному золоту струились по округлым плечам, прямой спине, точеной, узкой талии. При каждом движении они отливали то янтарём, то медью. Женщина возлежала на пёстрых мягких подушках. Её прекрасное, бледное лицо выражало скуку, синие глаза безразлично и пресыщено взирали на подданных. Четверо из двенадцати вооружились роскошными опахалами из белоснежных перьев и принялись обдувать ими свою госпожу, остальные полукругом сели чуть поодаль в позе "лотоса". Их примеру последовали шуты и гладиаторы, которые заставили тигра лечь рядом, по правую руку от Эйри (а это была именно она). Музыка сменилась на более быструю и танцовщицы, звеня поясами и браслетами закружились в неистовом танце востока, будоража воображение наблюдавших, вызывая восхищение и восторг, они сливались с музыкой, рождая неистовый и великолепный танец. Лишь бледное лицо госпожи и её синие глаза оставались бесстрастными и равнодушными.Тонкие пальцы, унизанные великолепными кольцами, с завидной периодичностью, подносили к алым губам ягоды винограда. Но вот музыка сменилась вновь, став более воинственной и резкой. Вышли гладиаторы. Эти не старые, сильные мужчины дрались красиво и самозабвенно. По всему помещению разносился звон стали о сталь, сочетаясь с музыкой в неистовой мелодии. Люди бились не на жизнь, а на смерть, показывая всё своё мастерство, с отчаяньем сражаясь за свою жизнь, но и это зрелище вызвало на лице госпожи лишь слабый интерес. И когда унесли поверженного гладиатора, на манеж вступили шуты. Возможно они хотели развеселить госпожу, но они напрасно старались. Их песни, шутки, трюки и фокусы произвели впечатление на всех, кроме Эйри Ленивым и грациозным взмахом руки она прервала представление. На лицах шутов появился ужас и они поспешили удалиться, не скрывая своего страха. Музыка стала медленной и елейно-тягучей, как патока, половину свечей затушили и зажгли новые травы, сладковатый, мускусный запах смешивался с ароматом левкоя, розового масла и сандала. Эйри закрыла глаза, лицо её исказила гримаса удовольствия, черты как будто заострились, казалось она наслаждается неким предвкушением. Вся её свита замерла, как будто превратившись в скульптуры. Они все чего-то ждали. Запах тревоги разносился в тесном помещении наравне с запахом курений. Тигр занервничал и встав потянулся. Вот появилась согнутая в подобострастном поклоне служанка.Она несла на вытянутых руках округлую, плоскую чашу, которая была наполнена чем-то алым, вязким и липким. Она поставила её у ног госпожи и пятясь в том же поклоне удалилась. Казалось Эйри скорее почувствовала, чем увидела, что чаша уже у её ног. Она медленно, наслаждаясь каждым мигом погрузила в чашу обе кисти. В это время двенадцать мужчин, что несли носилки встали перед ней полукругом на колени, опустив головы. Они ждали. Глаза госпожи были закрыты. Мужчин тоже. На лицах мужчин можно было прочитать страх, ожидание и, как ни странно, явное желание быть избранным. Должен был произойти именно выбор. Синие глаза госпожи резко распахнулись. Мужчины поняли это по изменившейся внезапно музыки. Они подняли головы, они смотрели в синие, холодные, маниакально блестящие глаза госпожи. Она вытащила, ставшие алыми, ладони из миски и дрожь эйфории пробежала по её телу, глаза мужчин расширились от непонятных чувств. Правая рука, с капающей с неё алой жидкостью, по три раза прошла мимо каждого из них, внезапно остановив выбор на одном. Высокий парень с чёрными глазами, со слегка выгоревшими смоляными волосами и слегка грубоватыми чертами лица радостно, но обречённо, обречённо, но радостно склонил голову. И тут... оборвалась музыка, погасли все свечи и всё бесшумно исчезло.*